Пріобрѣсти Словарь
Предыдущая Главная Следующая
|
|
|
|
цѣли, которой мы желали достигнуть изданіемъ его въ свѣтъ, такъ и о той
программѣ, которой мы неуклонно слѣдовали во все время работы надъ нимъ; въ
заключеніи предисловія мы скажемъ о назначеній настоящаго труда, объ источникахъ
при составленіи его, о сокращеніяхъ и о томъ, какъ нужно пользоваться словаремъ
при отысканіи того или другого слова или оборота рѣчи.
І. Болѣе двадцати лѣтъ тому назадъ, со дня окончанія нами курса въ М. Д.
Академіи и въ особенности со времени выдержанія нами экзамена въ
историко-филологическомъ Факулътетѣ Московскаго университета для занятія
должности преподавателя русскаго языка и словесности (которую мы проходили почти
10 лѣтъ) 1), у насъ возникла мыслъ (которая, кстати сказать, постепенно, чрезъ
собраніе филологическаго матеріала, каждый день понемногу и осуществлялась)
составить такой церковно-славянскій словаръ, который заключалъ бы въ себѣ въ
надлежащемъ объясненіи со стороны этимологической, историко-филологической и
сравнительной всѣ мало понятные слова и обороты рѣчи церковно-славянскаго языка,
такъ называемаго новаго періода, т. е. языка современныхъ библейскихъ и
церковно-богослужебныхъ книгъ, и содержалъ бы въ себѣ въ то же время всѣ
важнѣйшіе и чаще употребляемые слова и обороты рѣчи, затруднительные для
пониманія древне-славянскаго и древне-русскаго языка, —словарь, при помощи
котораго можно бы безъ затрудненія читать и понимать всѣ священно-библейскія,
церковно-богослужебныя, а равно и прочія древнія духовно - назидательныя книги,
на которыхъ воспитывался и воспитывается русскій народъ, —далѣе памятники
духовной и свѣтской древне-русской и древне-славянской письменности, въ которыхъ,
какъ въ зеркалѣ, отразилась вся жизнь нашихъ предковъ славянъ со стороны
умственной, религіозно-нравственной и культурной вообще.
Проф. Н. Гротъ въ своей монографій подъ названіемъ: „Основанія
экспериментальной психологіи“ говоритъ: „документы, раскрывающіе факты
человѣческой душевной жизни, весьма многочисленны; они широко и обильно
разбросаны вокругъ насъ, и мы ихъ еще почти не изучали, не допрашивали, — вся
литература человѣческая, все искусство, вся наука, религія, философія, всѣ
историческія дѣянія людей, ихъ бытъ, нравы и законы, произведенія архитектуры,
живописи, скульптуры, музыки, поэзіи, формы государственной и общественной
жизни— все это психическіе факты и документы мышленія, творчества, чувства, воли
уже слѣдуетъ новый славянскій или языкъ печатныхъ
церковныхъ книгь“. „Такое измѣненіе въ славянскомъ языкѣ, говоритъ извѣстный
составитель славянской грамматики П. Перевлѣсскій, продолжалось вплоть до
напечатанія новоисправленныхъ книгъ въ Россіи. Съ появленіемъ ихъ, онъ остается
неприкосновеннымъ и неизмѣннымъ, принявъ и усвоивъ русскую редакцію, которая
установлена и утверждена полною теорією въ грамматикѣ Мелетія Смотрицкаго“ (1619
г.) (См. Слав, грамм. Перевлѣсскаго, изд. X, стр. 1—2). Академикъ Ѳ. Буслаевъ
признаетъ только два періода въ исторіи церковно-славянскаго языка, не опредѣляя
точно границы ихъ. „Въ исторіи церковно-славянскаго языка, говоритъ онъ, надобно
отличить два періода: къ первому относится языкъ древнѣйшій, въ наибольшей
чистотѣ сохранившійся въ древнѣйшнхъ его памятннкахъ; ко второму — языкъ
позднѣйшій, образовавшійся подъ вліяніемъ русскаго: это — тотъ языкъ, которымъ
мы подьзуемся въ нынѣ употребительныхъ церковныхъ книгахь.
Чтобы понять грамматическія формы новаго
церковно-славянскаго языка, необходимо знать, что въ немъ собственно
принадлежитъ древнему, и что внесено изъ русскаго“ (Истор. грам. русс. яз. Ѳ.
Буслаева, изд. III, 1868 г., стр. 15).
Другіе же, какъ наприм. извѣстный педагогъ Ильминскій,
вовсе не признаютъ періодовъ въ ц,-сіав. языкѣ и считаютъ имѣющимъ научное
значеніе одинъ только древній періодъ церковно-славянскаго языка — языкъ
Остромирова евангелія и ему подобныхъ памятниковъ древне-славянской
письменности. Что же касается церковно-славянскаго языка такъ называемаго новаго
періода, языка нашихъ современныхъ ц.-богослужебныхъ и библейскихъ славянскихъ
книгъ, то онъ, по ихъ мнѣнію, есть тотъ же древне-славянскій языкъ, только
значительно испорченный внесеніемъ въ него русскихъ формъ и условныхъ правилъ
склоненій и спряженій и орѳографіи грамматики Мелетія Смотрицкаго и современныхъ
ему писателей (См. брошюру: „Размышленіе о сравнительномъ достоинствѣ въ
отношеніи языка разновременныхъ редакцій ц-славянскаго періода псалтири и
евангелій“, Спб. 1886 г.). Не входя въ критическую оцѣнку этого взгляда, какъ не
относящуюся къ нашему труду, мы должны сказать, что нашъ долгь отмѣтить и
объяснить всѣ формы церковно-славянскаго языка на протяженіи всей его исторіи,
особенно же тѣ, которыя чаще всего встрѣчаются въ настоящее время, т.-е. формы
церковно-славянскаго языка современныхъ церковно-богослужебныхъ и библейскихъ
книг. Для терминологіи лучше всего, какъ намъ кажется, признавать тѣ періоды,
которые установлены Востоковымъ.
1) Въ Поливановской учительской семинаріи, во 2-й
Московской гимназіи и въ 3-мъ Военномъ Александровскомъ, въ Москвѣ, Училищѣ.
